Но… Что станет с животными, если мы прекратим есть их?
Это простой вопрос: если мы прекратим потреблять продукты животного происхождения, то больше не будем разводить одомашненных животных.
Точка.
Как же мы поступим с теми животными, которые уже появились на свет? Ну, это зависит от того, каковы наши моральные обязательства перед ними. Просто выпустить их в дикую природу не вариант. Коровы, свиньи, курицы, индейки и многие другие животные, которых мы сегодня можем наблюдать, не являются дикими. Они были одомашнены нами, чтобы стать «скотом».
Если вы признаете за животными более высокую моральную ценность, чем допускают общепринятые представления об этике, тогда вы можете прийти к выводу, согласно которому нам следует не только прекратить разводить новых животных, но и заботиться о тех, которые уже появились на свет, до момента их естественной смерти. Либо вы можете считать, что нам следует просто доесть уже появившихся на свет животных и не разводить новых.
Однако в любом случае конечный ответ останется неизменным: если мы считаем, что должны прекратить потреблять животных, тогда мы должны прекратить разводить их.
В ответ можно услышать еще три «Но…»
Но… А как же природное разнообразие?
Согласно этому «Но…», исчезновение одомашненных животных будет означать утрату природного разнообразия. Словно бы веганский мир сам по себе будет одним большим нарушением федерального закона «Об охране окружающей среды».
Но использовать словосочетание «природное разнообразие» в контексте одомашненных животных просто абсурдно по крайней мере по двум причинам.
Во-первых, мы провели над ними столько генетических манипуляций, что многие из них даже не напоминают своих предков, живших еще сто лет назад. У коров огромное вымя, свиньи и индейки достигают такой массы тела, что не могут ходить. Одомашнивание просто не может считаться чем-то естественным или природным.
Во-вторых, одомашненные животные во все времена были ни чем иным, как животными, которых одомашнили. Они не являются частью «природы». Они принадлежат миру, который создали мы. Мы сделали их такими и мы буквально производим их в своих интересах.
«Природа» будет куда более «природной» без одомашненных животных. В их случае не может быть никакой «потери природного разнообразия».
Но… А как же право на жизнь?
Согласно этому «Но…», отказываясь от одомашнивания и разведения животных, мы на самом деле делаем хуже тем животным, которые в противном случае живут и умирают в страданиях.
Такое возражение подразумевает, что животным будет лучше прожить пускай даже полную боли жизнь, которую мы в итоге у них отнимем, чем вовсе не появиться на свет. Так что придерживаясь веганского питания, мы вредим животным в целом, поскольку если все перейдут на веганство, то их не будет существовать. Потребляя животных, мы делаем им одолжение. Отказываясь потреблять их, мы им вредим.
Во-первых, это возражение требует от нас совершенно спекулятивного и в конечном итоге необоснованного предположения о том, что бы выбрали животные, если бы они могли сделать такой выбор: не появиться на свет вовсе или прожить полную страданий жизнь, которая окончится ужасной смертью. Во-вторых, это возражение полностью отрицает нашу интуицию, согласно которой животные имеют моральную ценность, и им нельзя причинять страдания без необходимости. То есть смысл такого возражения заключается в том, что мы признаем, что использование животных ради пищи подразумевает убийство и причинение им чудовищной боли без всякой необходимости, но затем заявляем, что будет лучше убивать и пытать их, чем не делать этого. Так что соглашаясь с этим возражением, мы в итоге отказываемся от своей моральной интуиции, согласно которой животные имеют моральную ценность, а причинение им страданий без необходимости несправедливо.
Давайте рассмотрим эту проблему с несколько иной перспективы. Если такое возражение работает в отношении животных, которых мы едим, то оно должно работать и в отношении собак Майкла Вика. Не может быть никаких сомнений в том, что они ужасно страдали и многие из них погибли, как и в том, что в собачьих боях нет совершенно никакой необходимости. Но ведь лучше, чтобы эти собаки жили и страдали, чем вообще не появились на свет, следовательно, в собачьих боях нет никакой проблемы. На самом деле такая позиция позволит нам подвергать животных самым разнообразным пыткам, поскольку предполагает, что жизнь с пытками, даже самыми ужасными, лучше, чем вообще отсутствие жизни. Нам действительно нужно объяснять, к каким ужасающим выводам могут привести такие рассуждения?
Так что, помимо прочих проблем этого возражения, мы просто не можем с ним согласиться, одновременно с этим заявляя, что для убийства животных и причинения им страданий нам нужна веская причина, которой не могут являться удовольствие, развлечение или удобство. Такое возражение в итоге подразумевает, что животные являются лишь вещами, которые мы можем использовать, пытать и убивать просто ради собственного удовольствия.
Но… А как же их право на размножение?
Согласно этому «Но…», отказываясь от одомашнивания, мы нарушаем право одомашненных животных на размножение.
Суть этого возражения в попытке сказать, что, отказываясь есть животных, мы каким-то образом нарушаем их права. Это наглядный пример, до какого невероятного отчаяния мы можем дойти, желая найти оправдание потреблению продуктов животного происхождения.
Во-первых, для большинства одомашненных животных секс и роды являются болезненным и пугающим опытом. Во-вторых, нет ничего более странного, чем люди, которые не признают права животных и потребляют мясо и другие продукты животного происхождения, но которые при этом озабочены правом животных на размножение.
Авторство: Gary L. Francione, Anna Charlton [Перевод не был проверен и одобрен].
Перевод: Денис Шаманов
Источник: Eat Like You Care: An Examination of the Morality of Eating Animals
