НАМ НЕ НУЖНЫ СТРАШНЫЕ КАДРЫ С ФЕРМ И БОЕН ДЛЯ ПРОДВИЖЕНИЯ ВЕГАНСТВА

Чувство вины и новоиспеченные веганки/ы

Веганство не всегда было источником радости для меня. Помню, после того, как я приняла решение стать веганкой (точнее, после того, как я поняла, что другого выбора нет), я села смотреть видео о том, как тела животных превращают в продукты потребления. Я и сейчас понимаю, почему навязала себе это зрелище страданий и жестокости: я заблуждалась, думая, что просто признания интересов животных недостаточно, что необходимо что-то более грубое, что сделало бы это признание волей, которую я пронесу через всю свою жизнь.

Часто я встречаю новоиспеченных веганок/в, просматривающих шокирующие видеоролики так, как если бы это был веганский обряд посвящения. Одна веганка, с которой я столкнулась в группе на Фэйсбуке, расстроенно написала, что она смогла досмотреть «Землян» только до середины. Она испытала двойное чувство вины: за своё прошлое участие в эксплуатации животных и за нынешнюю неспособность досмотреть фильм до конца. «Время от времени я пытаюсь посмотреть “Землян”, — ответили ей в комментариях, — но не могу пройти дальше первых 30 минут».

Намерение перенести нечто травмирующее кажется мне в некотором роде почти покаянием, как будто просмотр фильма освободит новых веганок/в от их невеганского прошлого. Благодаря развернувшейся дискуссии и воспоминаниям других комментаторок/в о просмотре фильма девушке удалось справиться с чувством вины. Многим из нас, вероятно, знакомы эти эмоции: чувство вины и злость на себя.

Увиденное лишило меня сна, и в течение долгого времени я пребывала в печали, тревоге и отчаянии. Мой взгляд на мир полностью изменился, и чем сильнее становилось чувство вины, тем больше я пыталась искупить её: читала о нашем обращении с животными, ощущала всю глубину раскаяния и наказывала себя, заставляя узнавать всё больше.

Отчаяние и реформы благосостояния

Я следила за всеми крупными зоозащитными организациями, и чем больше видео я смотрела, тем подавленнее и мрачнее я становилась. Носороги, панды, быки, индюки, лошади, собаки; фуа-гра, мех, вивисекция; ящики для телят, живой экспорт, дебикировка: невозможно было понять, с чего мы начали и чем закончим. Эти организации раздробили проблему использования животных и нарушения их прав на тысячу частей и наводнили новостные ленты своими кампаниями. Так много «реформ» требуется, так много животных страдает — отчаяние охватывало подписчиц/ков (это было видно из комментариев), заставляя их чувствовать себя зависимыми от этих организаций и полностью лишенными сил взять дело в свои руки и заняться веганским образованием. С таким количеством постоянно меняющихся задач не может возникнуть ясного представления о том, как положить конец проблеме «жестокого обращения» с животными.

Но я понимала проблему неправильно. Она заключалась не в избиениях, которые заставляют людей устанавливать скрытые камеры на бойнях; не в перемалывании цыплят-мальчиков заживо или варке других чувствующих существ; не в купировании и кастрации без обезболивания; не в пневматическом пистолете и не в ноже, приставленных к голове и горлу; не в тесных клетках и станках для свиноматок: проблемой было наше общее отношение к другим животным.

Суть в том, что мы, люди, относимся к другим животным как к вещам. Это будет продолжаться вечно, пока мы отрицаем, что их способность чувствовать придаёт им моральную ценность и что моральная ценность не позволяет нам рассматривать их как средства для достижения целей. Осознав это, я переключила своё внимание с обращения на использование, и пазл сложился. Я поняла, что есть лишь одна проблема, которую нам нужно решить, чтобы создать веганский мир: спесишизм.

Закройте глаза, чтобы открыть их

Некоторые веганки/ы говорят, что узнавать о страданиях других животных — наш долг, но независимо от того, какой уровень насилия мы готовы засвидетельствовать лично, мы, безусловно, не обязаны смотреть на животных, страдающих от боли, и слушать их крики. Им это не поможет, зато ослабит нас, вызвав стресс и тоску, — а для эффективного образования нужны силы. И самое главное: мы рискуем увязнуть в вопросах обращения, а не сосредоточиться на более общей проблеме, которая — даже без избиений, лишения свободы и физических пыток — заключается в том, что использование животных — это нарушение их фундаментальных прав и что это неправильно с точки зрения морали.

Надежда и веганское образование

Тем не менее, я вижу нарушение прав чувствующих существ и жестокость в куске сыра. Я вижу истощенные тела и пропавших сыновей там, где другие видят яйца. Я вижу тюрьмы вместо зоопарков и тех, кто хотел жить — вместо кожаных изделий. Каждый животный продукт является напоминанием о нашем спесишистском мире. Но я не жертва этой эксплуатации, и причинять себе боль, просматривая страшные кадры мучений животных, а не использовать все силы, чтобы обучать других прекращать их использование, не только бесполезно, но и саморазрушительно. В конце концов, наша единственная надежда достигнуть веганского мира — это веганки/ы, продвигающие веганство.

Если годы невеганства заставляют нас желать загладить вину, если гнев или отчаяние в мире, где к другим чувствующим существам относятся как к ресурсам, побуждают нас пытаться что-то изменить, если стремление к справедливости заставляет нас помогать создавать более справедливый мир, то мы можем делать это с помощью образования, в том числе помогая людям, воздерживающимся от использования животных, понять, что веганство — это действительно удовольствие.

Авторство: Frances McCormack
Перевод: «Школа Прав Животных»